Бабушка
Оба деда умерли в 1966 году за два года до моего рождения. Их я знаю только по фотографиям и рассказам родителей. А бабушек я застал. Одну, отцову мать, звали все бабулей (пошло от внука Веньки), а другую просто бабушкой, бабушкой Женей.
Мать работала, а бабушка оставалась со мной “сидеть”. У меня было странное развлечение. Как только бабушка выходила из дома за чем-нибудь, так я тут же дверь запирал изнутри на крючок. И как она меня не упрашивала, я не открывал. Ей приходилось даже привязывать меня к кровати, на то время, когда она выходила из дома. Ещё петля была обмотана какими-то тряпками, чтобы затруднить мне закрывание. Этот фокус я проделывал и у нас дома и в доме бабушки.
В бабушкином доме пахло керосином. У неё, кажется, был примус, в общем, керосинка какая-то.
Сидим у бабушки дома за столом, пьём чай. Я тогда сделал первое “научное” открытие. Если мешать чай слева направо, то он будет сладкий, а если наоборот, то не очень сладкий. Мимо дома проехал трактор с санями.
Над домом пролетел кукурузник.
У бабушки кровать была за пологом. Иногда я устраивал представление. Уходил за полог, раздвигал занавески и громко восклицал: “выступает Коля Нефтев”. Потом следовало исполнение песен “потолок ледяной”, “и хлеба горбушку и ту пополам”, может что-то ещё, но я не помню.
Однажды я ушёл играть на край деревни к Леоновым. У них была дочка Наташка, старше меня на год. Мы с ней играли в “хозяйство”. Потом прыгали через канаву. Я один раз не допрыгнул и перекупался. Как раз пришла бабушка с прутом. Попросила какую-то тряпку у Леоновых, сняла с меня мокрые штаны и сделала из тряпки что-то вроде юбки, закрепив на поясе проволокой. Потом, не зло и не больно, подгоняла меня прутом по дороге домой. Кстати, у нас дома на потолке за проводом всегда был прут, который называли “берёзовой кашей”. Но я что-то не припомню, что бы его пускали в ход, только грозили.
Моя любимая бабушка прожила недолго. Когда мне было пять лет, она умерла. В пять лет такие потери не осознаёшь. Мы шли с Витькой куда-то к реке Лютке. Бабушку ещё не похоронили. Я спросил Витьку: “тебе жалко, что бабушка умерла?”. Он меня оборвал: “заткнись”. Ему было 12 лет тогда и он очень сильно переживал.
Когда бабушку хоронили я плакал вместе со всеми. Отвезли на кладбище в Тресно. Закопали. Я первым вернулся к бортовому грузовику, забрался в кузов, в котором был откинут задний борт, и, когда народ стал подходить к машине, стал танцевать “яблочко”.
- Бабушка, у меня глазки голубенькие голубенькие, как ягодки.
- Да, внучек, да.
- Бабушка, у меня щёчки красненькие красненькие, как яблочки.
- Да, внучек.
Мать работала, а бабушка оставалась со мной “сидеть”. У меня было странное развлечение. Как только бабушка выходила из дома за чем-нибудь, так я тут же дверь запирал изнутри на крючок. И как она меня не упрашивала, я не открывал. Ей приходилось даже привязывать меня к кровати, на то время, когда она выходила из дома. Ещё петля была обмотана какими-то тряпками, чтобы затруднить мне закрывание. Этот фокус я проделывал и у нас дома и в доме бабушки.
В бабушкином доме пахло керосином. У неё, кажется, был примус, в общем, керосинка какая-то.
Сидим у бабушки дома за столом, пьём чай. Я тогда сделал первое “научное” открытие. Если мешать чай слева направо, то он будет сладкий, а если наоборот, то не очень сладкий. Мимо дома проехал трактор с санями.
- Бабушка, когда вырасту, то стану трактористом и буду тебя катать на тракторе.
- Я буду тогда старенькая…
Над домом пролетел кукурузник.
- Бабушка, когда вырасту, стану лётчиком и тебя прокачу.
- Я буду старенькая и мне будет не удержаться в кабине...
У бабушки кровать была за пологом. Иногда я устраивал представление. Уходил за полог, раздвигал занавески и громко восклицал: “выступает Коля Нефтев”. Потом следовало исполнение песен “потолок ледяной”, “и хлеба горбушку и ту пополам”, может что-то ещё, но я не помню.
Однажды я ушёл играть на край деревни к Леоновым. У них была дочка Наташка, старше меня на год. Мы с ней играли в “хозяйство”. Потом прыгали через канаву. Я один раз не допрыгнул и перекупался. Как раз пришла бабушка с прутом. Попросила какую-то тряпку у Леоновых, сняла с меня мокрые штаны и сделала из тряпки что-то вроде юбки, закрепив на поясе проволокой. Потом, не зло и не больно, подгоняла меня прутом по дороге домой. Кстати, у нас дома на потолке за проводом всегда был прут, который называли “берёзовой кашей”. Но я что-то не припомню, что бы его пускали в ход, только грозили.
Моя любимая бабушка прожила недолго. Когда мне было пять лет, она умерла. В пять лет такие потери не осознаёшь. Мы шли с Витькой куда-то к реке Лютке. Бабушку ещё не похоронили. Я спросил Витьку: “тебе жалко, что бабушка умерла?”. Он меня оборвал: “заткнись”. Ему было 12 лет тогда и он очень сильно переживал.
Когда бабушку хоронили я плакал вместе со всеми. Отвезли на кладбище в Тресно. Закопали. Я первым вернулся к бортовому грузовику, забрался в кузов, в котором был откинут задний борт, и, когда народ стал подходить к машине, стал танцевать “яблочко”.
